Неточные совпадения
В баснях и
сказках часто
бывает сокрыт особый затаенный смысл.
— А ты писал, что у нее зеленые глаза! — упрекнула она Клима. — Я очень удивилась: зеленые глаза
бывают только
в сказках.
В петербургской службе ему нечего было делать с своею латынью и с тонкой теорией вершать по своему произволу правые и неправые дела; а между тем он носил и сознавал
в себе дремлющую силу, запертую
в нем враждебными обстоятельствами навсегда, без надежды на проявление, как
бывали запираемы, по
сказкам,
в тесных заколдованных стенах духи зла, лишенные силы вредить.
Отец сам рассказал нам, смеясь, эту историю и прибавил, что верят этому только дураки, так как это просто старая
сказка; но простой, темный народ верил, и кое — где уже полиция разгоняла толпы, собиравшиеся по слухам, что к ним ведут «рогатого попа». На кухне у нас следили за поповским маршрутом: передавали совершенно точно, что поп
побывал уже
в Петербурге,
в Москве,
в Киеве, даже
в Бердичеве и что теперь его ведут к нам…
Бывало, Агафья, вся
в черном, с темным платком на голове, с похудевшим, как воск прозрачным, но все еще прекрасным и выразительным лицом, сидит прямо и вяжет чулок; у ног ее, на маленьком креслице, сидит Лиза и тоже трудится над какой-нибудь работой или, важно поднявши светлые глазки, слушает, что рассказывает ей Агафья; а Агафья рассказывает ей не
сказки: мерным и ровным голосом рассказывает она житие пречистой девы, житие отшельников, угодников божиих, святых мучениц; говорит она Лизе, как жили святые
в пустынях, как спасались, голод терпели и нужду, — и царей не боялись, Христа исповедовали; как им птицы небесные корм носили и звери их слушались; как на тех местах, где кровь их падала, цветы вырастали.
Тогда за каждым кустом, за каждым деревом как будто еще кто-то жил, для нас таинственный и неведомый; сказочный мир сливался с действительным; и, когда,
бывало,
в глубоких долинах густел вечерний пар и седыми извилистыми космами цеплялся за кустарник, лепившийся по каменистым ребрам нашего большого оврага, мы с Наташей, на берегу, держась за руки, с боязливым любопытством заглядывали вглубь и ждали, что вот-вот выйдет кто-нибудь к нам или откликнется из тумана с овражьего дна и нянины
сказки окажутся настоящей, законной правдой.
А он вдруг опять облаком сделался и сквозь себя показал мне и сам не знаю что: степь, люди такие дикие, сарацины, как вот
бывают при
сказках в Еруслане и
в Бове Королевиче;
в больших шапках лохматых и с стрелами, на страшных диких конях.
— Ты, чай, знаешь, — говорил он низким, сипловатым тенорком, — отец у нас был хороший, кроткий человек, только — неделовой и пьющий; хозяйство и торговля у матери
в руках, и он сам при нас,
бывало, говаривал: «Устя, ты дому начало!» А мать была женщина рослая, суровая, характерная: она нас и секла, и ласкала, и
сказки сказывала.
— Скажите-ка, père Joseph, лучше что-нибудь о себе, как вы провели эти годы? Моя жизнь не удалась, побоку ее. Я точно герой наших народных
сказок, которые я,
бывало, переводил вам, ходил по всем распутьям и кричал: «Есть ли
в поле жив человек?» Но жив человек не откликался… мое несчастье!.. А один
в поле не ратник… Я и ушел с поля и пришел к вам
в гости.
И от волнения стала мять
в руках свой фартук. На окне стояли четвертные бутыли с ягодами и водкой. Я налил себе чайную чашку и с жадностью выпил, потому что мне сильно хотелось пить. Аксинья только недавно вымыла стол и скамьи, и
в кухне был запах, какой
бывает в светлых, уютных кухнях у опрятных кухарок. И этот запах и крик сверчка когда-то
в детстве манили нас, детей, сюда
в кухню и располагали к
сказкам, к игре
в короли…
Вдруг вкусишь блаженство, какое, точно,
бывает только разве
в сказках, которого просто даже не выразишь, да и слов не найдешь, чтобы выразить.
С Алексеем Пётр жил мирно, хотя видел, что бойкий брат взял на себя наиболее лёгкую часть дела: он ездил на нижегородскую ярмарку, раза два
в год
бывал в Москве и, возвращаясь оттуда, шумно рассказывал
сказки о том, как преуспевают столичные промышленники.
— Очень много; правда, что многие из действительных событий неправдоподобны, основаны на слишком редких, исключительных положениях или сцеплениях обстоятельств и потому
в настоящем своем виде имеют вид
сказки или натянутой выдумки (из этого можно видеть, что действительная жизнь часто
бывает слишком драматична для драмы, слишком поэтична для поэзии); но очень много есть событий,
в которых, при всей их замечательности, нет ничего эксцентрического, невероятного, все сцепление происшествий, весь ход и развязка того, что
в поэзии называется интригою, просты, естественны.
Был у него один дружок, Савёлка Мигун, ворище известный и пьяница заливной, не раз бит
бывал за воровство и даже
в остроге сидел, но, по всему прочему, — редкостный человек! Песни он пел и
сказки говорил так, что невозможно вспомнить без удивления.
— Больно ей, стонет она, — тихо рассказывает Авдей, — а сама меня учит: «Ты-де не сердись на него, он сам-то добрый, да люди злы, жизнь-то тяжела ему, очень уж жизнь наша окаянная!» И плачем,
бывало, оба. Знаете, она мне и по сю пору
сказки рассказывает, коли ещё
в памяти и на ногах держится. Подойдёт ко мне, сядет и бормочет про Иванушку-дурачка, про то, как Исус Христос с Николаем и Юрием по земле ходили…
«Все это, конечно, показывает благородство адмирала, но все-таки лучше, если бы таких выходок не было!» — думал Ашанин, имея перед глазами пример капитана. И, слушая
в кают-компании разные анекдоты о «глазастом дьяволе», — так
в числе многих кличек называли адмирала, — он испытывал до некоторой степени то же чувство страха и вместе захватывающего интереса, какое,
бывало, испытывал, слушая
в детстве страшную нянину
сказку.
Не такие были они красавицы, каких мало на свете
бывает, каких ни
в сказках сказать, ни пером описать, но были так миловидны и свежи, что невольно останавливали на себе взоры каждого.
Так
бывает только
в сказке.
В жизни — иное…
Но счастье не
бывает продолжительно. Жизнь — не
сказка,
в которой розовые феи с золотыми посохами создают
в один миг дворцы и замки для своих златокудрых принцесс…
— Майская фея? — произнесла бледная девочка. — Но разве существуют на свете феи? Феи
бывают только
в сказках.
И какой ужас! Я должна признаться (ведь пред собой нечего лгать), мне как будто сделалось хорошо. Опять-таки
в детстве часто я испытывала это чувство. Когда,
бывало, очень вас кто-нибудь разобидит, наплачешься всласть, или нашалишь и боишься, что вот-вот поймают, или расчувствуешься с maman, с няней, с гувернанткой, или просто рассказывают тебе что-нибудь:
сказку, страшную историю.
Разговор происходил
в спальне Глафиры Петровны Салтыковой. Она лежала
в постели, так как уже третий день, вернувшись от молодых Салтыковых, чувствовала себя дурно.
В спальне было чисто прибрано и не было ни одной приживалки, не говоря уже о мужике, рассказывавшем
сказки, богадельницах и нищих. Дарья Николаевна не любила этот сброд, окружавший тетушку, и сумела деликатно дать ей понять это. Очарованная ею генеральша, не приказала им являться, когда у ней
бывала племянница.
— Не говори,
бывает… Даже
в сказках…
Ночь явилась
в виде красных, зеленых и желтых фонариков. Пока их не было, не было и ночи, а теперь всюду легла она, заползла
в кусты, прохладною темнотою, как водой, залила весь сад, и дом, и самое небо. Стало так прекрасно, как
в самой лучшей
сказке с раскрашенными картинками.
В одном месте дом совсем пропал, осталось только четырехугольное окно, сделанное из красного света. А труба на доме видна, и на ней блестит какая-то искорка, смотрит вниз и думает о своих делах. Какие дела
бывают у трубы? Разные.